Меня давно интересовала сложная биография одного из самых выдающихся Кубанских ученых конца 19-го века – Евгения Дмитриевича Фелицына. Благодаря его невероятной работоспособности были собраны громадные коллекции документов и экспонатов по истории и этнографии Северо-Западного Кавказа, созданы подробнейшие карты и описания этого региона с точек зрения разных гуманитарных и естественных наук. Его наследием мы пользуемся по сей день. Главный музей Краснодарского края, включающий в себя столь важные для мира филиалы, как Таманский и Анапский с их античным наследием, назван именем этого выдающегося ученого не просто так.
Но судьба его была драматической, полной непонимания, косного сопротивления властей, постоянных финансовых трудностей. Более того, даже его личная библиотека оказалась утеряна для потомков, так как была разорена частными лицами в первые годы после смерти ученого. Личная переписка, мнения Фелицына по тем или иным вопросам, не менее важны для истории, чем его труды.
Поэтому, я надеюсь, что найденные и представленные здесь документы личной переписки Евгения Фелицына с другим выдающимся ученым-кавказоведом Евгением Густавовичем Вейденбаумом, который был его покровителем в делах с чиновниками, поможет восполнить этот пробел. Настоящий материал публикуется свободно, может и должен быть использован историками для создания научных и публицистических статей!
К сожалению, документация, хранящаяся в Институте рукописей Грузии, отражает лишь одну сторону переписки – мы можем прочитать письма Фелицына Вейденбауму, но ответные письма утеряны. Тем не менее, даже такая ограниченная сторона дел позволяет нам увидеть, что по-настоящему думал Евгений Фелицын о своей деятельности на посту председателя Кавказской археографической комиссии, с чем сталкивался в процессе работы и о чем делился в частной переписке со своим другом Евгением Вейденбаумом.
Переписка охватывает длительный период с 1881 по 1904 годы, то есть начинается еще до занятия Евгением Дмитриевичем поста исполняющего обязанности председателя Кавказской Археографической комиссии (1893 год) и заканчивается за несколько месяцев до его смерти. Дополнительно к переписке, в конце текста, приложена расшифровка еще одного письма Евгения Фелицына, написанного им предположительно до 1892 года биологу Михаилу Смирнову в связи со сбором биологических данных. Далее к тексту прикреплены ссылки на сканированные оригиналы официальных документов о работе Евгения Фелицына в Кавказской археографической комиссии и Кубанском статистическом комитете, собранные в Национальном историческом архиве Грузии и Государственном архиве Краснодарского края. Последние получены при поддержке моего друга и коллеги, историка Дмитрия Вертяева.
Эти документы, при сравнении их по датам с личной перепиской, позволяют пролить свет на те чувства и мысли, которые владели умом Евгения Дмитриевича при написании официальных отчетов. В том числе, они открывают причины того, что некоторые отчеты так и не достигли глаз официальных адресатов, не без помощи и поддержки Евгения Вейденбаума, помогавшего Евгению Фелицыну избежать последствий излишней эмоциональности при общении с недобросовестными чиновниками.
Но не будем тянуть, начнем.
Визитная карточка Е.Д. Фелицына. Из дела №970 фонда Вейденбаума Института Рукописей Грузии
Институт Рукописей Грузии, фонд Вейдейнабума, №940 Письмо №1 от 20.10.1881 г. на 2 листах.
Многоуважаемый Евгений Густавович!
Посылая Вам на память приятной встречи и знакомства на V археологическом съезде изданную под моею редакцией Помянутую Книжку Кубанской Области на 1881 год, я не хочу думать, чтобы Вы так скоро позабыли о моем существовании и отказали-бы мне в удовольствии иметь Ваши труды, которые послужили бы залогом к установлению между нами столь желательных для меня более тесных и даже дружеских отношений, если они не идут в разрез с личными Вашими желаниями. Вместе с тем, пользуясь случаем, позволяю себе обратиться к Вам с моею покорнейшею просьбой выслать мне возможно в непродолжительном времени труды, предварительного характера (1 и 2 выпуски у меня есть) и отчеты о заседаниях съезда. Было бы также приятно получить издания Вашего управления «Сборник сведений о Кавказских горцах», которых у меня нет, а между тем, для меня они представляют огромный интерес, как заключающие в себе богатый материал для ознакомления с нашими вообще малоизвестными племенами аборигенов. Я с удовольствием готов уплатить стоимость изданий, лишь бы Вы приняли на себя труд распорядиться высылкой их мне.
Кстати, не лишним считаю присовокупить, что граф А.С. Уваров при поездке со мною по окрестностям Армавира, на обратном пути в Москву обещал в трудах съезда, предложенных к изданию, уделить несколько листов для напечатания моих сведений о древностях Кубанской Области. Так как редактирование трудов съезда поручено Вам, то я считаю долгом спросить Вас, в какой мере можно рассчитывать на помещение моих заметок и когда я должен буду прислать их Вам? Будьте добры не откажите пожалуйста, разрешить мои на сей счет недоразумения. – Если свободного листочка для меня не окажется, то в таком случае, я и не стану приводить в порядок свои материалы, на что, разумеется, потребуется известная доля времени и труда. В ожидании от Вас скорого ответа, прошу принять на себя труд засвидетельствовать мое почтение Вашей супруге и уверить в чувствах искреннего расположения, с которыми имею честь быть Ваш покорный слуга (подпись) Е. Фелицын.
20 Октября. Г. Екатеринодар. 1881
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №941 Письмо №2 от 29.08.1883 г. на 2 листах. 29 Августа 83 года, гор. Екатеринодар. Отв. 21 Сент. 83.
Глубокоуважаемый Евгений Густавович! Письмо Ваше с приложением билета на получение карты Кубанской области было получено в мое отсутствие в Екатеринодаре. В Июле месяце Генерал Шереметев предпринял объезд Закубанского края с целью осмотра горных пастбищ Клухорского перевала и Карачая. – Из поездки этой я возвратился только 25 Августа и теперь пользуясь первой свободной минутой спешу извиниться перед Вами в (неразборчиво – возможно «невоизной») медленности исполнения Вашего требования. Посылаю при этом три экземпляра моей карты и прошу не осудить строго, если заметите какие-либо недостатки. – Несмотря на все мои старания и многократные исправления, в Москве ни чего лучшего добиться было невозможно. – Невежество и недобросовестность московских типографов нельзя себе представить. Я просто измучился и с огромными трудами, буквально вырвал свою карту из рук типографа, не желавшего выдать ее мне без добавочного платежа. Считаю не лишним известить Вас, что, бывши в Москве, я исполнил Ваше поручение относительно разъяснения графу Уварову Ваших отношений к Генералу Комарову по поводу издания трудов V археологического съезда. – Граф сказал мне, что теперь он Вас беспокоить более не будет и обратится непосредственно к Комарову.
Кстати, спешу Вас уведомить, что у нас в Екатеринодаре в книжному магазине имеется несколько экземпляров книги Леонтовича «Адаты Кавказских горцев» - и если Вам нужно это издание, то я с удовольствием готов выслать его Вам. Супруге Вашей свидетельствую мое почтение.
С глубоким почтением и преданностью Ваш (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №942 Письмо №3 от 22.10.1883 г. на 2 листах, Екатеринодар. Отв. 22 Ноября 83 г.
Многоуважаемый Евгений Густавович!
Приношу Вам мою искреннюю благодарность за оставление мне Вашей любопытнейшей брошюрки о восхождении на Арарат. Я прочитал ее с большим вниманием и нашел в ней весьма много для себя поучительного. Остается пожелать, чтобы Вы сделали тоже самое и в отношении нашего Эльбруса. Позвольте надеяться, что Ваше талантливое перо когда-нибудь обратится и в нашу сторону. Что касается недостатков моей карты, то я нахожу, что Ваши замечания не исчерпывают и сотой доли того, что замечено мною лично. В течении трех лет с издания карты корректура исправлялась более 20-ти раз, но на мои указания и поправки не обращали никакого внимания. Грубое невежество и недобросовестность московского литографа, у которого изготовлялась моя карта, переходят пределы всякого вероятия. В марте месяце этого года, я сам был в Москве и лично руководил исправлениями. Но что же оказалось? На моих собственных главах каждая правка в руках невежественных литографов выдавала новые искажения, и новую ошибку, так что я, счел решительно невозможным, исправлять карту и принужден был выпустить ее в том виде в каком она появилась на свет божий. Недостаток средств для поездки в Петербург и неопытность в распознавании людей свели меня с такой личностью, что не знал, как мне разделаться с нею. Более всего бесило меня невозможное почти невежество литографа, невежество, о котором даже невозможно (?) даже составить себе любого представления, не видевши его воочию. Клянусь Вам, что если бы я мог рисовать на камне, то карта моя вышла бы в сии краше, лучше и правильнее, нежели она получилась в руках патентованных негодяев, называющих себя литографами. Я не могу говорить о них без злобы и непреодолимого раздражения, и потому прекращаю неприятные рассуждения. Скажу только, что я не в силах был сделать ничего лучшего, при тех обстоятельствах, которыми обставлено было издание моей карты.
В результате, неотложный долг в 1500 рублей серебром и справедливое порицание беспристрастных знатоков, не обязанных справляться, как и при каких условиях издана моя злополучная карта!
От души приветствую Ваше доброе намерение о составлении монографии о наших черкесах и готов служить Вам всем, что имею. Горцы всегда интересовали меня, и я по мере возможности собирал о них сведения, при поездках по аулам Закубанского края. Сведения о численности и племенном составе горцев, собранные мною в 1879 году, Вы найдете в посланной Вам брошюре. Я работал над группировкой этих данных, более 2-х месяцев. В настоящее время вследствие значительного выселения горцев в Турцию, численный состав изменился. Собираю сведения вновь по бланкам, один экземпляр которого Вам послан. Вероятно, в конце декабря я буду располагать весьма подробными, статистическими данными о численном составе горцев и сели нужно, могу поделиться с Вами этими материалами. Во время поездки по Закубанскому краю я собрал сведения о расселении горских народов до появления русских войск и теперь наношу эти сведения на карту. Расспрашивая стариков, я убедился вновь в необычайных достоинствах трудов покойного Люлье, на сведения которого можно совершенно полагаться, не опасаясь впасть в ошибки. Вместе с тем, я занимаюсь также исправлением транскрипции названий рек, гор и урочищ, строго придерживаясь произношением этих племен, языку которых принадлежать названия. К огорчению моему, служба и обязательные работы заполняют все мое время. До сих пор никак не могу собраться написать объяснительную записку к моей карте, и мне невыразимо совестно перед достойнейшим Леонидом (Леонардом?) Петровичем, которому я обещал дословно эту карту к концу Октября.
Крепко пожимаю Вашу руку и прошу засвидетельствовать мое почтение Вашей супруге. (Подпись) Е. Фелицин.
Надпись сбоку листа: Не откажите передать прилагаемое письмо М.Н. Смирнову, адрес которого мне неизвестен.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №943 Письмо №4 от 03.01.1897 г. на 2 листах, Екатеринодар. Отв. 12 Января 97 г.
Глубокоуважаемый Евгений Густавович!
Душевно благодарю Вас за доброе участие о мне, выразившееся в Вашем дружеском совете приехать в Тифлис и лично представиться новому Главнокомандующему, который вовсе меня не знает и конечно в своих воззрениях на меня будет руководствоваться исключительно аттестацией нашего общего доброжелателя Г.В. Мицкевича. Совершенно разделяя Ваше мнение о необходимости личного свидания с князем Голицыным я постараюсь явиться к нему на железной дороге, когда он будет ехать в Тифлис, причем думаю составить и подать ему краткую докладную записку с изложением всех тех вопросов, которые требуют его разрешения.
Если это не удастся, тогда, разумеется, придется ехать в Тифлис, чего, признаюсь, мне бы очень не хотелось. Откровенно должен Вам сознаться, что лично для себя от князя Голицына, я ни чего хорошего ожидать не могу. Глубоко убежден, что мои доброжелатели, заседающие в Канцелярии, не пропустят удобного случая, чтобы «слопать» меня без остатка, и посадить на мое место кого-либо из своих. Я даже слышал, что в числе 40 лиц, предназначенных князем Голицыным к немедленному изгнанию, моя фамилия красуется на первом месте. Воображаю, как будет рад этому А.П. Наумов?! Таким образом, настоящее понижение мое по службе представляется крайне шатким и неопределенным, а рассчитывать на поддержку со стороны кого-либо из сильных мира сего нет оснований!
Большие надежды полагаю на Вас, если, конечно, представится Вам случай замолвить обо мне доброе слово новому нашему начальнику. Кроме двух посланных Вам брошюр, изданных по случаю празднования 200-летия Кубанского войска, есаул И.И. Дмитренко издал на свои собственные средства три объемистых тома документов, извлеченных им из архива Главного Штаба (в Москве) и частью из Кубанского войскового архива. Есть в них много ценного, но за то и масса никуда почти негодного хлама. Издание стоит 7 рублей серебром. С юбилеем войско наше осрамилось в конце: просило 45 тысяч, а на издание истории отпустило 0 (ноль). – Наш атаман этим не интересуется. Грустно!
Прошу передать мой поклон Вашей супруге. Глубокоуважающий Вас и преданный душой. (Подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №944 Письмо №5 от 21.07.1897 г. на 2 листах, Екатеринодар. Коджоры 31.07.97 г. Отв. 4 Августа 97 г. Коджоры.
Многоуважаемый Евгений Густавович!
Исполняя свое обещание, посылаю при этом два дела о взятии горцами в плен корнета Глибова, найденные мною во Владикавказском военном архиве и прошу Вас возвратить мне их возможно скорее, для обратной отсылки в архив. Прилагаю также несколько подписей, извлеченных из разных дел того же архива.
Князь Голицын 16 числа была в Екатеринодаре, осматривал войсковые и городские учреждения, но войсковой архив, где я находился в то время, Его Сиятельство не удостоил своим посещением.
У нас здесь стоит страшная жара, так что в тени, температура достигает 30 (оП – Цельсий?). Работать решительно невозможно, да и к тому же я до сих пор еще никак не могу отдохнуть от треволнений, испытанных в Тифлисе. С Августа думаю приступить к продолжению своих занятий по разборке войскового архива, в котором, между прочим, оказывается весьма интересные дела Тенгинского полка со времени формирования и до 50-х годов.
При просмотре этих дел выписываю кое-что и для Вас. Интересно бы знать – в каком положении дела нашей Коммисии и как идет печатание XII тома? Нет ли у Вас каких-либо крупных новостей? Прошу передать мой привет и почтение Жозефине Коэтановне.
Всегда Ваш. (Подпись) Е. Фелицын. 21 Июня. Станица Северская.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №945 Письмо №6 от июля 1897 г. на 1 листе. Получ. 28.07.1897 в Коджорах.
Многоуважаемый Евгений Густавович! Посылаю Вам некоторые выписки из дел архива Окружного Штаба о декабристах. Может быть Вы найдете в них что-либо соответствующее Вашим задачам. Ваш (подпись) Е. Фелицын.
О получении этих выписок сообщите, так как я опасаюсь, что они могут не дойти до Вас.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №946 Письмо №7 от 19.08.1897 г. на 3 листах, Екатеринодар. Отв. 5.09.1997 г. Тифлис.
Многоуважаемый Евгений Густавович!
Вы меня очень порадовали приятным сообщением, что князь Мухранский серьезно относится к делу и видимо желает быть действительным помощником моими, а не только номинальным. Дай Бог, чтобы проявленное им рвение к занятиям не было результатом кратковременного увлечения или не оказалось впоследствии простым средством заявить себя на первых порах многообещающим деятелем. Что же касается князя Мирского, то, разумеется, в его возрасте при его средствах и положении, он не может заниматься ничем иным, как только амурными делами. Думаю, впрочем, что от этого археография Кавказа нисколько не потеряет, а скорее выиграет, потому что он уже и покушался, выражая мне живейшую готовность заменить собою А.П. Наумова-Глебова, только надо радоваться, что доброе намерение молодого князя потрудиться на пользу нашей комиссии останется не осуществленным. Не утешает меня только медленное печатание XII тома. Надеюсь, что с Вашим возвращением в Тифлис, дело пойдет скорее. Должен Вам сообщить, что мои желания относительно успеха печатанья ограничиваются 6 листами в месяц, как я заявил уже об этом официально заведывающему типографией. Впрочем, во всем уповаю на Вас, глубоко верю, что вы поведете дела нашей Комиссии гораздо лучше меня.
В данное время, я занимаюсь рассмотрением дел Черноморской береговой линии, которая, как Вы хорошо знаете, представляется наиболее темным местом в истории Кавказа. К счастью моему, в Кубанском архиве оказался ряд дел, заключающих в себе подробнейшую хронику береговой линии за 7 лет, веденную изо дня в день и она, настолько интересна, что я решил, несмотря на значительные денежные затраты, переписать эти дела, почти полностью в уверенности, что если не всё, то во всяком случае, многое из этой хроники составит очень ценный вклад в издания нашей Комиссии.
В том же архиве нашлось несколько связок дел регулярных полков, находившихся на Кавказской линии в конце прошедшего столетия. Из них я добыл для Вас чрезвычайно редкие, а потому, вероятно, особенно ценные для Вашей коллекции автографов, собственноручные подписи генералов: Текелли, барона Розена, Бибикова, грузинского царевича Мириана, графа де-Пальмена, Германа и других сподвижников его в славной победе над Батал-Пашой. Рассматриваю также и дела Тенгинского полка, но не имея списка декабристов и зная фамилии только некоторых из них, не могу поручиться, что не сделаю пропусков в исполнении Вашего поручения. Не можете ли Вы помочь мне в данном случае своими указаниями? Два дела о Глебове, посланные Вам через профессора Моисеева возвращены мне обратно на прошлой неделе. Если они у Вас не были на просмотре, то я могу выслать Вам оба данные мною выписки их этих дел. Пожалуйста, не откажите время от времени сообщать мне о положении дел нашей Комиссии и при случае убедите князя Голицына в необходимости безотлучного нахождения моего на Северном Кавказе, дабы устранить всякие поводы к вытребовании меня в Тифлис. Передайте мой душевный привет Жозефине Коэтановне и не забывайте искренно расположенного и признательного Вам (подпись) Е. Фелицын.
19 августа 1897 года.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №947 Письмо №8 от 16.12.1897 г. на 4 листах, Екатеринодар.
Ваше Превосходительство! Дорогой Евгений Густавович! Сейчас, прочитывая последний номер (200) «Тифлисского вестника», я сердечно порадовался, узнавши, что Вы произведены в генералы, и спешу от души поздравить Вас с получением этого почетного чина, а месте с тем и с одержанием блистательно победы над «лицемером»! Для меня это было тем более приятно, что в своем последнем письме Вы с огорчением указывали на проявление новых интриг по отношению к Вам этого «лицемера» и выражали даже серьезное опасение за прочность Вашего служебного положения. Совершившийся теперь факт производства Вас в генералы положительно и, несомненно, свидетельствует об особенном расположении к Вам князя Голицына. Стало быть, все козни Ваших врагов должны рассыпаться "в прах" и Ваше служебное положение надо считать окончательно упроченным с перспективой новых наград и повышений по службе!!
Радуюсь Вашей радостью и наслаждением, пью за Ваше здоровье. Интересно-бы знать, как отнесся к этому факту Ваш милый доброжелатель? Последние три месяца я нахожусь в самом мрачном настроении духа. В Сентябре пришлось оставить свою милую усадьбу, проданную за долги одному из моих кредиторов, а самому перебраться в город. Хлопоты по перевозке имущества и по устройству на нанятой квартире поглотили собою целый месяц. Квартира оказалась сырой и на первых-же порах меня хватила лихорадка, которая мучила целых две недели. Если я отношусь вообще довольно спокойно к физическим болям, то при всем желании никак не могу подавить в себе чувства глубокого нравственного страдания и подавляющего меня горя, вызванного безвозвратной потерей рабочего угла, на который я затрачивал все свои средства, и где находил единственное успокоение от всех житейских треволнений и неудач!
Очутившись в положении нищего, которому после 30-летней службы некуда будет преклонить свою голову, я только теперь [неразборчиво «своя\свое»] говоря в усиленном труде по разборке архива; работа идет довольно успешно, но только впрочем не так как-бы мне хотелось, потому что встречаю большое затруднение в выдаче мне дел из архива, вследствие крайне ограниченного состава служащих в этом учреждении. К 1 января думаю представить кратенький отчет о своих работах и буду просить Вас, чтобы Вы доложили его князю Голицыну с целью выяснения его отношений ко мне и степени прочности моего служебного положения. Глубоко веря в Ваше искреннее расположение ко мне, посылаю Вам выписку из письма одного из Тифлисских моих друзей, которая сильно встревожена [неразборчиво, «лично»] своим содержанием. Вы имеете возможность проверить сообщаемые мне «догадки», и если они действительно имеют какие-либо основания, то надеюсь, не откажете откровенно сообщить их мне, чтобы я успел приготовиться к угрожающему мне крушению. До сих пор не получил ни одного листа из числа напечатанных после моего отъезда из Тифлиса, и не знаю поэтому, как идет печатание XII тома. На мое письмо князь Мухранский ничего не отвечает, и я решительно не могу объяснить себе причин его молчания. Уж, не рассердился-ли он на меня за что-либо?
Если будете писать – не откажите поделиться слухами и предположениями, циркулирующими в сфере представителей Кавказской администрации на счет ожидаемых преобразований, перемен, новых назначений, удалений и т.п. небезинтересных для меня новостей, которые не попадают на страницы местных газет. Прошу передать мой привет многоуважаемой Жозефине Коэтановне. Сердечено преданный и признательный Вам (подпись) Евгений Фелицын.
На 3 странице (лицевая сторона 2-го листа) сверху перевернутая строка: Посылаю Вам свою карточку и буду очень благодарен, если Вы пришлете мне свою.
На 3 листе (4-5 страницы) следующий текст: Выписка из письма одного из моих приятелей. «Пожалуйста не верьте ни в чью дружбу и не считайте своих знакомых прекрасными людьми. Будьте осторожны и постарайтесь иметь постоянные и точные сведения о том, что творится в Вашей Комиссии, в канцелярии Голицына. Может быть кто-нибудь хочет подставить Вам ножку и сесть на Ваше место. Все это говорю, разумеется, не имея точных оснований, но больше по чутью, желая, чтобы Вы приняли к сведению мои предостережения и временами заглядывали бы в Тифлис, наполненный интригами. Примите свои меры из коих лучшую я считаю Ваше периодическое пребывание в Тифлисе».
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №948 Письмо №9 от 04.01.1898 г. на 2 листах, Екатеринодар.
Глубокоуважаемый Евгений Густавович!
Узнавши из газет о предполагаемом отъезде князя Голицына в Петербург во второй половине этого месяца, спешу послать Вам кратенький отчет о своих работах в Кубанском войсковом архиве и маленький доклад относительно предоставления нашей Комиссии права ограждать Кавказские архивы от нежелательного пользования ими разными непрошенными изыскателями.
Если Вы разделяете мою мысль и найдете, что слишком прямолинейная форма ее изложения не может разгневать грозного князя, в таком случае не откажите доложить мое предположение и, если возможно, постарайтесь убедить князя в необходимости безотлагательно сделать на этот счет надлежащие распоряжения по Окружному Штабу и Канцелярии, так как мне положительно известно, что архивам Северного Кавказа в самом скором времени угрожает крупное расхищение. Но в случае мысль моя почему-либо покажется Вам не удобоисполнимой или прямо-таки абсурдом, тогда уничтожьте мой доклад, никому не показывая его. Что касается отчета, то я очень и очень прошу Вас доложить его до отъезда князя в Петербург, дабы при Вашей дружеской поддержке, обеспечить мое пребывание на Северном Кавказе на возможно продолжительное время. Иначе по отъезде князя кому-либо из начальствующих лиц по интригам чиновников Канцелярии вздумается, чего доброго, опять вызвать меня в Тифлис на истязание.
Недели две тому назад я послал Вам заказное письмо с поздравлением Вас с производством в генералы. Не знаю – получили-ли Вы его? Очень меня беспокоит, что князь Мухранский почему-то не хочет отвечать на мои письма. Что за причина – решительно не понимаю? Не можете ли Вы разъяснить мне это странное неудовольствие князя на мою особу. Как идет печатание XII тома? До сих пор не получил ни одного напечатанного листа. Несколько раз просил об этом Поуэктова (Полиевктова), но он почему-то не внемлет моим просьбам. Поздравляю Вас и уважаемою Жозефину Коэтековну с новым годом и желаю Вам всего лучшего в мире. Сердечно преданный и любящий Вас (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №949 Письмо №10 от 03.03.1898 г. на 5 листах, Екатеринодар.
Глубокоуважаемый Евгений Густавович!
Если бы Вы могли видеть и знать с каким жгучим нетерпением я ожидал от Вас известий в течение последних двух месяцев, то конечно Вам нисколько не показалось бы странным, что письмо Ваше было принято буквально как «манна небесная» и я читал его с таким увлечением, какого не вызывало во мне ни одно литературное произведение, даже наиболее талантливых наших писателей. Впрочем, это будет понятно, если я добавлю, что в письме Вашем, к величайшему моему удовольствию, я нашел обстоятельные ответы и разъяснения на все вопросы, которые до сих пор неотступно поглощали все мое внимание, и не давали мне покоя.
Прежде всего позвольте от души поблагодарить Вас за исполнение самой важной моей просьбы относительно доклада князю Голицыну отчета о моих занятиях в Кубанском войсковом архиве. Приятно было узнать, что наш грозный князь, приняв как Вы сообщаете, мой отчет, довольно благосклонно и, вопреки ожиданиям, не выразил по моему адресу своего неудовольствия. Буду надеяться, что Ваш доклад оградит меня от злоумышленных покушений чиновников Канцелярии и возможности неожиданного вытребования в Тифлис.
Успех печатания XII тома далеко превзошел мои ожидания. Признаюсь, я никак не предполагал, чтобы Вы могли закончить печатание этого тома к Маю месяцу и до сих пор оставался при убеждении, что едва-ли удастся Вам завершить эту работу даже к концу настоящего года. Выходит, следовательно, что не сумел я верно оценить энергию и производительность Вашего труда и рассчитывал на гораздо меньшее сравнительно с тем, что в действительности могли Вы сделать в это время. Так из письма Вашего видно, что кроме печатания XII тома, Вы успели выполнить еще и много других «экстраординарных» работ нашей Комиссии.
Стало быть, благодаря Вам, дело этого учреждения идут теперь несравненно лучше и успешней, нежели они могли бы выполняться под моим руководством. Конечно меня очень радует такой блестящий и неожиданный успех и потому как в интересы нашей Комиссии, так и в личных своих видах, буду стараться всеми мерами сохранить такое положение вещей как можно дольше, разумеется при условии, если Вы не запротестуете против столь безудержного и дерзкого посягательства на Ваше великодушие и труд.
Их всех доводов, в силу которых Вы не сочли удобным представить князю Голицыну мой доклад о воспрещении частным лицам и разным учреждениям пользоваться архивными документами для печати, по моему мнению самым веским надо признать сделанное Вами указание на тот факт, что местные архивы находятся в подчинении губернаторов и что Комиссия наша не в праве распоряжаться архивами этими по своему усмотрению. По поводу остальных соображений Ваших, не в пользу моего проекта, поговорю когда-нибудь в другой раз, теперь же замечу только, что прекрасно Вы поступили, оставивши мой доклад у себя, так как все-равно нельзя было рассчитывать на благоприятное разрешение поднятого мною вопроса, потому уже, что лично Вы сами не разделяете моих на этот счет воззрений.
Крепко смутила меня Ваше предложение приехать в Апреле месяце в Тифлис для переговоров относительно составления предисловия к XII тому и для обсуждения прочих вопросов, вызываемых изданием и скорым выпуском этого тома в свет. Вполне осознавая безусловную полезность и даже необходимость личных объяснений по этому важному делу я все-таки был бы чрезвычайно признателен Вам, если бы Вы изыскали какое-либо средство, чтобы избавить меня от неприятного путешествия в Тифлис. Для этого я готов принести всякие жертвы. Закажите кому-нибудь написать предисловие, и я охотно уплачу следуемое вознаграждение. Чтобы избавить Вас от труда вести со мной переписку по изданию XII тома, прошу Вас нанять на мой счет грамотного писца, который мог бы толково записать все, что Вы сочтете нужным, предложите мне на обсуждение. За такой труд с удовольствием буду платить по 10 рублей серебром за каждый лист писчей бумаги. На все Ваши запросы, ответы будут посылаться без всяких с моей стороны замедлений. Думаю, что при таких условиях в течение одного-двух месяцев мы в состоянии будем выяснить все вопросы, которые вызываются изданием злополучного XII тома, без моего присутствия в Тифлисе. Если предполагаемый мною способ Вы признаете удобоисполнимым, в таком случае, ради Бога, делайте все, что найдете нужным для благополучного окончания этого предприятия.
Самое лучшее, если бы Вы изъявили согласие выпустить XII том без всякого с моей стороны в этом участия. Глубоко убежден, что Вы исполните эту задачу несравненно лучше меня. Конечно, такой способ разрешения данного вопроса выгоден только для меня и, пожалуй, будет очень обременителен для Вас. Но имейте в виду, что я высказываю здесь только свои предположения, без всяких намерений посягать на Вашу доброту и великодушие, которыми и без того я пользуюсь в очень широких размерах. Зная Ваше искреннее расположение ко мне, я не стесняюсь откровенно сообщать Вам свои мысли, чтобы не затруднять Вас в постановке своего решения по данному вопросу в таком смысле, который мог бы до известной степени удовлетворять нашим желаниям и не нарушить чьих-либо интересов. Во всяком случае буду ожидать Вашего решения, которым буду руководиться в дальнейших своих действиях. Относительно полученного мною предупреждения о подкопах к устранению меня от должности, должен сказать, что в данном случае о Вас не может быть и речи, и если бы во мне могло возникнуть такое дикое предположение, то, разумеется, я не позволил бы себе обратиться за разъяснением этого обстоятельства к Вам. Думаю, что автор предупреждения, намекает на князя Мухранского, и это тем более вероятно, что князь как мне, кажется, относится ко мне весьма недружелюбно и не хочет даже отвечать на мои письма, в которых нет и не может быть для него ничего обидного. Если это так, то конечно князь Мухранский имеет много шансов на успех, как протеже Главнокомандующего.
Очень благодарю Жозефину Коэтановну за добрую память обо мне и прошу передать ей мой поклон. Сердечно преданный и признательный. Ваш (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №950 Письмо №11 от 12.04.1898 г. на 4 листах, Екатеринодар.
Глубокоуважаемый Евгений Густавович!
Из прилагаемого при этом рапорта Вы увидите, что я нуждаюсь в исходатайствовании у Главнокомандующего особой милости – в признании уважительности причин просрочки отпуска, разрешенного мне в 1893 году о чем по его приказанию должна быть сделана соответствующая оговорка в моем послужном списке при отсутствии которой я лишаюсь права на получение Владимира 4-й степени в настоящем году и должен ожидать этой почетной награды еще целый год. В 1893 году я представил в Канцелярию медицинское свидетельство о моей болезни, удостоверенное подписью полицмейстера, но в виду 743 статьи Тома II Устав. о служб. гражд. Иустин Васильевич, строго придерживаясь буквы закона, не признал этот документ «ни в какое уважение» и таким образом просрочка отпуска в моем послужном списке так и осталась без оговорки. Не соблюдение мной формальностей, требуемых 743 статьей объясняется тем, что до сих пор, к стыду своему, я даже и не подозревал о существовании жестоко карающей 568 статьи книги VI учреж. ордон. и друг. знак. отлич., а теперь, прочитавши эту статью, убедился, что тяжкий грех мой может быть прощен и не иметь бурных последствий, если Главноначальник или еще лучше, его помощник, признают причину просрочки уважительной, что вполне зависит от их личной воли, как это видно из той же 568 статьи. Все вопросы заключаются лишь в том, в каком виде будет должен мой рапорт и какие представлены будут доводы в пользу исходатайствования просимой мною милости. Недоброжелательное отношение ко мне чиновников Канцелярии не допускает мысли, чтобы они могли сочувственно отнестись к моей просьбе, и я даже опасаюсь, что они прямо-таки не сочтут нужным докладывать мой рапорт, сославшись на допущенное мною нарушение 743 статьи.
Такие обстоятельства побуждают меня обратиться к Вам, дорогой Евгений Густавович, с усерднейшею просьбой принять на себя трудную миссию и исходатайствовать у Фрезе милостивой и благоприятной резолюции на мой рапорт, который надо доложить ему как можно скорее, потому что все представления к ордену Св. Владимира за выслугу лет, согласно существующим правилам, должны быть доставляемы частными начальниками в Главный Штаб непременно к 1-му Мая.
Если рапорт попадет прямо в Канцелярию, то, конечно, его доложат тогда, когда уже пройдет установленный срок и представление меня к ордену может быть сделано не ранее как в будущем году. Если же Вы не признаете возможным доложить мой рапорт и передадите его в Канцелярию в таком случае, будьте добры, не откажите по крайней мере, попросить от себя М.Г. Амбарданова, чтобы он посодействовал со своей стороны успеху моего дела и не упустил из виду срока представления.
На всякий случай прилагаю медицинское свидетельство, которое в случае надобности Вы можете показать Фрезе или послать в Канцелярию в виде «хотя какого-нибудь» оправдания моей просрочки, за неимением чего-либо более веского. Может быть Фрезе, вопреки 743 статьи, примет это свидетельство в какое-либо уважение и не лишит меня права на получение ордена Св. Владимира, который я считаю самой почетной наградой в нашей армейской службе, за исключением мало кому доступного Георгия. Сильно уповая на Вас и, думаю, что по своему доброму расположению ко мне, Вы не откажите сделать все что будет зависеть от Вас для удовлетворения моей просьбы, изложенной в рапорте Главнокомандующему.
Глубокоуважающий и всегда признательный Вам (подпись) Е. Фелицын. Рапорт посылаю в казенном пакете на Ваше имя за №32 с адресом: Председателю Сословно-Поземельной Комиссии.
Статья 743 том III Устав. о служ. гражд. Когда кто просрочит в отпуску за болезнью, то он долженг тотчас отозваться о сем в Губернское Правление, или в то начальство, в ведомстве коего имеет свое пребывание; начальство же сие обязано освидетельствовать больного чрез врача, наведываться по часту о его положении и давать знать об оном тому месту, в ведомстве коего чиновник состоит на службе. Одно лекарское свидетельство о болезненном состоянии просрочившего ни в какое уважение не приемлется.
Статья 714 Свод. военн. постан. Кто не может отправиться к месту служения в надлежащий срок по болезни, тот обязан объявить о сем коменданту, а где его нет – уездному воинскому начальнику или заступающему их место лицу для производства медицинского освидетельствования по установленным для сего правилам.
Статья 568 книги VI Учрежд. орден. и друг. знак. отлич. За каждую просрочку отпуска с 1823 года по причинам, признанным от начальства представляющего к знаку неуважительными, или неподкрепленными в справедливости их надлежащими удостоверениями, вычитается из срока выслуги один год сверх времени, проведенного в отпуске…………..
Судя по смыслу этой статьи, надо думать, что Главноначальник или его помощник, имеют полное право признать причины просрочки отпуска уважительными при самом представлении, а не в то время, когда произошла такая просрочка.
P.S. В конце Мая думаю отправиться в Анапу и Новороссийск. Питаю некоторую надежду найти в архивах этих городов документы, относящиеся к истории Черноморской береговой линии.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №951 Письмо №12 от 27.04.1898 г. на 2 листах, Екатеринодар.
Дорогой Евгений Густавович! Очень и очень благодарю Вас за исправление моей ошибки, которую я заметил только по получении Вашей телеграммы, и вторичном прочтении 421 и 422 статьей Учрежд. орден. и друг. знак. отлич. Оказывается, что мне действительно следовало обратиться к Главнокомандующему в форме прошения, а не рапорта. По получении Вашей телеграммы я тотчас-же написал всеподаннейшее прошение на гербовой бумаге и отправил его в Канцелярию 23 числа при отношении за №36. Вероятно теперь оно уже получено в Тифлисе и, если Вы исходатайствовали у Фрезе просимую мною милость, то можно надеяться, что прошение мое не особенно запоздает прибытием по назначению в Петербург. Не имея, впрочем, никаких положительных сведений о результатах Ваших хлопот по моему делу, я не могу, конечно, рассчитывать на благоприятное разрешение моего ходатайство и скорее думаю, что форменное прошение потребовано с той целью, чтобы отдать (? на «отказать» не похоже) мне с соблюдением всех формальностей, установленных законом.
Пользуясь случаем, считаю не лишним сообщить Вам, что, рассматривая дела Черноморской береговой линии, я нашел в них некоторые сведения об унтер-офицере Багриновском, бывшим, как Вам хорошо известно, директором Сухумского ботанического сада. Если Вам нужны эти сведения, то я выпишу их из дела и пришлю. Глубоко уважающий Вас и признательный (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №952 Письмо №13 от 12.08.1898 г. на 2 листах, Геленджик. Отв. 21 августа, Коджоры.
Глубокоуважаемый Евгений Густавович! Вчера я прочитал в «Кавказе» о преобразовании Вашей Комиссии и спешу поздравить Вас с новым титулом. Должен, однако, сознаться, что я не совсем ясно понимаю для чего, собственно, понадобилось пристегнуть Вашу Комиссию к Канцелярии, какая ожидается от этого польза для дела и кому принадлежит инициатива, совершившегося преобразования?
Интересно бы также знать, в какие фактические отношения становитесь Вы теперь к почтеннейшему И.В. и насколько преобразованием этим облегчаются Ваши труды, и ответственность по делам Комиссии? Все эти вопросы очень занимают меня, но разрешить их своими собственными соображениями я не могу. Пишу Вам это письмо из Геленджика, куда приехал в конце Июня с целью хоть немного укрепить свои в конец расшатавшиеся нервы. Помимо этого, хочу проверить на месте некоторые архивные документы, посвященные описанию Черноморской береговой линии. Пока успел осмотреть берег моря от Новороссийская до Геленджика, побывал на развалинах Кабардинского укрепления на Дообе, над странной формой которого так ядовито сострил Граббе в присутствии Головина и Раевского, и, наконец, обследовал окрестности Геленджикской бухты. Время не стерло еще с лица земли Вельяминовских сооружений, но до неузнаваемости изменило физиономию этого края. По всему побережью, как грибы, вырастают солидные дома, усадьбы, дачные постройки, и виноградные сады. Земли нарасхват раскупаются интеллигентными предпринимателями из России и если по берегу моря проложена будет, как сообщают газеты, железная дорога, то, несомненно, край этот в недалеком будущем быстро разовьется и сделается едва ли не лучшею и самой культурной частью Кавказа.
На днях думаю отправиться в Архипо-Осиповку для осмотра остатков Михайловского укрепления и разыскания места порохового погреба. Если мне удастся определить, где именно находился этот погреб, тогда разъяснятся все недоразумения, какие существуют теперь относительно хода боя при защите Михайловского укрепления и самого подвига Архипа Осипова. Предполагаю пробыть в Геленджике до 20 Сентября, если какие-либо непредвиденные обстоятельства не потребуют возвращения к месту службы ранее предположенного мною времени. Очень хотелось бы знать, как идет печатание XII тома, и как Вы порешили вопрос о составлении предисловия к этому тому и биографических сведений о сподвижниках князя Барятинского. Из прилагаемого документа Вы увидите, что Канцелярия учинила по отношению меня весьма неприятную каверзу и я прошу Вас, если возможно, помочь мне в устранении препятствий к получению ордена Св. Владимира. Посылаемый документ никому не показывайте во избежание новых неудовольствий со стороны враждебных мне чиновников Канцелярии. Супруге Вашей прошу передать мой душевный привет и почтение.
В ожидании добрых известий остаюсь сердечно преданный и признательный Вам (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №953 Письмо №14 от 15.08.1898 г. на 2 листах, Геленджик. Отв. 04 сентября 1898.
Дорогой Евгений Густавович! Я хорошо знаю, что Вы состоите в большом почете у редакции «Кавказа» и она очень высоко ценит Ваше участие в ее литературной деятельности. Поэтому я обращаюсь к Вам с усерднейшею просьбою – не откажите, пожалуйста, посодействовать напечатанию прилагаемой статьи, появление которой на страницах именно «Кавказа», а не в другой какой-либо газете, представляется вопросом большой важности, для некоторой части нашей Екатеринодарской интеллигенции. Если уж нельзя будет напечатать статью полностью, как это было бы весьма желательно, то попросите по крайнем мере, чтобы редакторский карандаш не изуродовал ее смысла. Мою просьбу редакция отвергла, но несколько Ваших слов в виде совета или одобрения статьи могли бы, я знаю, изменить решение Успенского. Где в настоящее время обритается милейший Василий Львович и какие причины побудили его выехать из Тифлиса? Для меня это трудноразрешимая загадка. Не знаю, получили ли Вы заказное письмо, в котором я послал документ, свидетельствующий о намерении чиновников Канцелярии провалить представление меня к ордену Св. Владимира. Мне кажется даже, что и теперь сели они пошлют в Петербург мой новый послужной список, то, наверное, позабудут сделать оговорку относительно признания уважительными причин просрочки отпуска, разрешенного мне в 1893 году, о чем Вы ходатайствовали у Фрезе и получили его на этот счет согласие. Через мои руки прошло немало представлений к наградам, но никому я не делал таких ехидных гадостей, какую придумали для меня чиноши Канцелярии. Решительно не могу понять какие цели и интересы побуждают их вредить мне?! Воображаю, чтобы они творили, если бы я не имел в лице Вашем защитника и доброго ходатая за меня у сильных мира сего?! Не смею думать, чтобы идея преследования и гонения на меня проистекала от М.Г. Амбарданова, который всегда оказывал мне самое радушное внимание. Вероятно, кто-нибудь из чиновников его отделения. Я писал Аммосову в Апреле месяце относительно оговорки в послужном списке о просрочке отпуска, но не удостоился получить от него ответа. Не в нем-ли дело? Глубокоуважающий и преданный Вам (подпись) Е.Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №954 Письмо №15 от 02.01.1898 г. на 4 листах, Екатеринодар.
Дорогой Евгений Густавович! Одновременно с этим письмо отправляю в казенном пакете на имя Комиссии мои соображения по вопросу о разборке архивов Северного Кавказа. Пожалуйста, прочитайте их и, если найдете, что-либо не сообразны с интересами нашей Комиссии или неладно изложенным, - переделайте по своему усмотрению, и возвратите мне возможно скорее для переписки. Предложите также, прочитать и князю А.М. Багратион-Мухранскому.
Может быть, и он признает со своей стороны нужным сделать какие-либо исправления, изменения или дополнения. Одними словами, я бы желал, чтобы мой доклад ни в чем не противоречил взглядам на дело всех членов нашей Комиссии. Мне кажется, что выводы, к которым я пришел относительно разборки архивов Северного Кавказа и завершения деятельности Комиссии основаны на довольно логичных соображениях. Все приведенные в докладе исчисления времени и денежных расходов близки к (неразборчиво «вириткости?\вприткости», возможно «вероятности»).
Я понимаю Ваше положение, потому что достаточно изучил Ваш благородный характер и питаю к Вам чувства самого искреннейшего душевного расположения, которое, невольно побуждает меня живо интересоваться всем тем, что касается Вашего благополучия. Поверьте, Евгений Густавович, что это не пустая фраза, а действительное выражение моих отношений к Вам.
На днях я возвратился из Ставрополя, где осматривал архив Губернского Правления и, между прочим, схватил жестокую инфлуэнцу, которая ослабила меня настолько, что я с трудом держу перо в руке и на некоторое время принужден отказаться от своих обычных занятий. Обстоятельство это тем более неприятно, что в данное время наступила для меня самая горячая рабочая пора. Надо составлять отчет о своих работах за истекший год и соображения о разборке архивов Северного Кавказа. Последняя задача страшно смущает меня, и я не знаю, как мне согласовать неисполнимые требования Министров Финансов и Внутренних Дел с тем колоссальным трудом, который по настоянию их я должен исполнить в «самый кратчайший срок», не превышающий 5 лет?! В Ставропольском архиве, оказывается, около 500 000 дел, из числа которых 9/10 не имеют описей!
Во Владикавказе и Кизляре 30 000 дел! Невольно возникает вопрос – каким же образом может осилить эту громаду один человек, если даже предположить, что задача ограничится самым быстрым просмотром дел?!?! Но ведь кроме просмотра, надо еще извлечь из дел документы и издать их, а на это, как Вы знаете, потребуется также немало времени и кропотливого труда. Между тем по смыслу министерской бумаги, вся эта работа должна быть окончена в самый кратчайший срок с тем, чтобы упразднить нашу Комиссию, как учреждение, обременяющее государственный бюджет. Было бы, однако, в высшей степени прискорбно, если бы в силу такого требования Мин. Финансов задачи нашей Комиссии остались не выполненными и все материалы, хранящиеся в архивах Северного Кавказа, отдали бы на съедение мышам! Надо спасти его во чтобы то ни стало, и я думаю чрез Ваше посредство усиленно просить князя Голицына, чтобы он отстоял существование нашей Комиссии до тех пор, пока не будут рассмотрены все архивы Северного Кавказа.
Но так, как мои выводы нисколько не согласуются с невозможными требованиями господ Министров Внутренних Дел и Финансов, то я опасаюсь за результаты своего доклада. К сожалению, не мог ничего придумать для соглашения противоречий живой действительности с кабинетными соображениями Петербургских чиновников. Лгать и извращать факты считаю невозможным. Если доклад мой Вы найдете удовлетворительным, в таком случае, не откажите отправить его в Канцелярию.
В предыдущем своем письме я забыл спросить имеются ли у Вас подписи – генерал-поручика Бибикова, Германа, графа б. Пальмена, Бумокова (? либо «Булгакова»), Кнорринга и атаманов бывшего Черноморского войска? Если нет – тогда я пришлю Вам. Сердечно преданный и глубоко уважающий Ваш (подпись) Е. Фелицын
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №955 Письмо №16 от 15.01.1898 г. на 2 листах, Екатеринодар.
Дорогой Евгений Густавович! Одновременно с этим письмом отправляю отчет о своих работах в Кубанском войсковом архиве и прошу Вас, если найдете возможным, доложить его Главнокомандующему. Пользуясь этим случаем, не мешало-бы ознакомить князя Голицына с положением дел нашей Комиссии и воочию доказать ему несообразность требования гг. Министров Внутренних Дел и Финансов относительно завершения всех наших работ в пятилетний срок. Мне кажется, что только Вы один можете спасти Комиссию от преждевременного ее упразднения, если пожелаете, путем веских и неопровержимых доводов убедить князя Голицына в необходимости отстоять существование этого дорогого нам учреждения до выполнения всей его программы. В Канцелярии, разумеется, отнесутся к этому делу совершенно безразлично и, пожалуй, даже поусердствуют способствовать со своей стороны безотлагательному выполнению требований гг. Министров, очевидно не ведающих, что они творят! Кроме Вас Комиссия не имеет в Тифлисе влиятельного защитник, и если всё дело ограничиться представлением в Петербурге только моих соображений, то конечно ничего утешительного ожидать нельзя. Обстоятельство это приводит меня в уныние и невольно опускаются руки в предвидении скорого отстранения от любимого дела и вместе с тем лишения средств к существованию.
Моим врагам в Канцелярии предстоит таким образом новое торжество. Они меня лишили ордена св. Владимира с умыслом, не обозначив в послужном списке исходатайствованное Вами признание причин просрочки отпуска уважительными. А ведь как я просил об этом! Не понимаю откуда и за что такая скверная вражда ко мне чиновников Канцелярии?
Если бы почему-либо Вы не признали удобным для себя лично доложить мой доклад князю, в таком случае не откажите приказать Павлу Борисовичу отправить его в Канцелярию, для которой на всякий случай я заготовил отношение.
Прошу Вас передайте мой поклон Жозефине Коэтановне. Глубоко Вас уважающий и преданный (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №956 Письмо №17 от 28.01.1899 г. на 4 листах, Екатеринодар.
Глубокоуважаемый Евгений Густавович! От души и много благодарю Вас за Ваше теплое участие в делах нашей Комиссии и еще более за искренно дружеские отношения лично ко мне. Ваше доводы о необходимости скорейшего моего прибытия в Тифлис настолько убедительны и неотразимы, что я не замедлил бы последовать Вашему призыву, если бы меня не удерживало здесь отсутствие денежных средств на поездку. По получении Вашего письма, тотчас же приступил к розыскам сговорчивого кредитора и только сегодня нашел одного благодетеля, который изъявил согласие выдать мне небольшую ссуду денег, но не ранее 8-10 Февраля. Как только получу деньги, сейчас же двинусь в путь и о времени своего выезда извещу Вас телеграммой или письмом. Чтобы ускорить представление требуемых от меня соображений по вопросу об определении срока деятельности нашей Комиссии усерднейше прошу Вас не откажите набросить до моего приезда хотя основные положения того, что, по мнению Вашему, подлежит выразить в моем докладе. Вы прекрасно поступили, задержав мое отношение в Канцелярию, так как я и сам хорошо сознавал, что приведенные в нем действительно ужасающие цифры денежных затрат и времени могут испортить все дело. – Но ведь я не сочинял, а правдиво излагал выводы, вытекающие из наглядных фактов и цифр, отрицать или не признавать которые нет никакой возможности. Судя по прежним Вашим письмам, и последнему сообщению князя Багратион-Мухранского, мне казалось, что XII том выпущен в свет в последних числах Декабря, и что мне не предстоит никаких забот об издании следующего тома. Никак не могу согласиться с Вашим предположением, что я командирован только для рекогносцировки архивов, а не для разборки их, и что для дальнейшего моего отсутствия из Тифлиса нет никаких основательных поводов. Какая-же это рекогносцировка, когда я с ведома и разрешения архива извлекаю документы для изданий нашей Комиссии и ежегодно представляю форменные отчеты о своих работах, о результатах которых доведено до сведения Министра Внутренних Дел?!
Признаюсь, я никак не предполагал, чтобы могло установиться такое мнение о моей командировке и отсутствии моем из Тифлиса. По точному смыслу инструкции нашей Комиссии мне казалось, что я обязан не быть в Тифлисе, о чем твердил и буду твердить во всех своих доклада, пока меня не разубедят в противном. Об этом потолкуем подробно при личном свидании. Желаю Вам скорейшего выздоровления от инфлуэнции и крепко пожимаю Вашу руку. Е.Ф.
В лице Вашем Комиссия наша имеет сильного защитника, и я глубоко убежден, что Ваши доводы, повлияют на князя Голицына гораздо убедительнее всяких моих письменных докладов. Свои соображения о разборке архивов Северн. Кавказа, как только они будут составлены, я пришлю к Вам на рассмотрение с просьбой исправить и передать их, по личному Вашему усмотрению, потому что на силу своих доводов я мало надеюсь и признаю огромное превосходство в таких случаях Вашей красноречивой аргументации. С Божьей помощью разборка Кубанского войскового архива приходит к концу, и я рассчитываю завершить здесь работы к Июню месяцу будущего годы, с тем, чтобы, ни мало не медля, перенести свою деятельность во Владикавказ и Ставрополь. Работаю я очень усердно, отказываюсь от света и людей, и в течение 4-х лет успел набрать около 3600 документов, которые могут составить 4 тома актов большого формата. Если, как говорите, князь Голицын справедлив в оценке трудов подведомственных ему чиновников, то едва-ли он найдет основания признать меня бездеятельным и неспособным к выполнению возложенных на меня обязанностей. Мои предшестники (предместники?) сделали не больше и никто из них не подвергался гонениям. Между тем, после того, что случилось с Вами, я сильно опасаюсь за прочность своего служебного положения и каждую минуту ожидаю получения из Тифлиса какой-либо убийственной неприятности в виде удаления от должности, или чего-нибудь в этом роде. Нашлись добрые люди, которым очевидно доставляет большое удовольствие запугивать меня разными предупреждениями, с явной целью нарушить наши добрые отношения, но я конечно отношусь с полным недоверием к таким доброжелателям, усматривая в их поступках далеко неблагородные побуждения. Дело в том, что один из моих знакомых, сообщил мне на днях, будто-бы Вы собираетесь сделать князю Голицыну доклад о положении дел нашей Комиссии, при чем, в интересах этого учреждения, решили не пощадить меня как человека бездеятельного и несоответствующего своему назначению?! Это до такой степени не похоже на истину, и так не соответствует Вашему характеру, образу мыслей и всегда добрым отношением ко мне, что я решил не стесняясь сообщить Вам этот курьез, как образчик тех запугиваний, какими угощают меня доброжелатели…….. Бог с ними!
После долгих розысков мне удалось наконец найти в Ставропольском архиве несколько документов с собственноручной подписью П.С. Потемкина.
Памятую Ващу просьбу я не замедлил конечно воспользоваться удобным случаем и посылаю Вам один автограф П.С. Потемкина в казенном пакете на имя Комиссии. Не знаю, получили-ли Вы палочку, вырубленную мною с того места, где находился пороховой погреб, взорванный Архипом Осиповым? Глубоко верую, что в этой палочке сохраняются частицы тела и духа А.Осипова, и что она может служить Вам прекрасным талисманом для защиты от врагов Ваших и одоления их. Берегите ее, она принесет Вам счастье. Если Вам не нужны книги и рукописи (*История Крымского царства Смирнова, История войска Донского Сухорукова и записка об Абхазии (документ)), которые я оставил Вам при отъезде из Тифлиса, не откажите прислать сюда казенной посылкой. Князь Багратион-Мухранский сообщил мне, что печатание XII тома приходит к концу и что Вы предполагаете выпустить его в свет в последних числах этого месяца. Неужели я не увижу этого тома, хотя бы в корректурных листах, ранее выхода его в свет? – Нужны-ли мои соображения или доклады для издания XIII тома, или Вы можете обойтись без моего участия? Пользуясь случаем, прошу Вас передать мой душевный привет губокоуважаемой Жозефине Коэтановне. В ожидании от Вам добрый известий остаюсь всегда Ваш душой и сердцем (подпись) Е. Фелицын.
На последнем листе приписка вверху, перевернутая вверх ногами: Пишу Вам это письмо находясь в лихорадочном жару. – Сейчас измерил температуру тела и термометр показал 39,8 Cel.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №957 Письмо №18, март 1899 г. на 1 листе. Получ 25 марта 1899 г. и в тот же день просьба исполнена, т.е. статья пересмотрена, сокращена и исправлена где следовало.
Дорогой Евгений Густавович! Посылаю Вам в отрывках обещанные сведения о моей поездке в Михайловское укрепление. – Для обработки их у меня не было достаточного времени, потому что здесь, в Тифлисе, я не имел решительно ни одной минуты душевного покоя. – Если признаете возможным напечатать их, то единственная просьба моя будет заключаться в том, чтобы по форме изложения сведения эти не оканфузили меня. – Искренно уважающий и преданный Вам (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №958 Письмо №19 от 10.05.1901 г. на 2 листах, Екатеринодар.
Глубокоуважаемый и дорогой Евгений Густавович! С величайшей благодарностью возвращаю Вам книгу Тембу де Мариньи. Продержал я ее у себя целых два года. – Правда очень давно, но с большой пользой для себя. Теперь у меня имеется полный перевод ее и я уже не буду более беспокоить Вас своими просьбами об одолжении оригинала. Для большей сохранности этой редкой книги, я позволил себе перевести ее. Надеюсь, что Вы не будете особенно сильно «по Ермоловски» бранить меня за это. Усердно читая газету «Кавказ» знаю, что в последнее время Вы проявляете необычайно кипучую энергию, принимая живейшее участие во всех научно-литературных предприятиях, возникающих в Тифлисе. Воображаю – как должно быть Вы теперь сильно заняты и насколько дорожите каждой минутой своего времени? Не смею поэтому даже и мечтать о том, что Вы поделитесь со мной своими мыслями, интересами и сообщите животрепещущие новости Тифлиса, недоступные или неудобные для газетной хроники. А таких вероятно не мало.
Меня очень интересует новый журнал «Аргонавт», судя по программе, которого надо думать, что он будет самым занимательным в ряду других изданий нашего края. Из объявленной программы видно, что в журнале этом Вам предложено самое почетное место и руководящая роль. Любопытно-бы знать – кто инициатор, собственник, этого журнала, и в какой степени он обеспечен материальными средствами? Читал о выходе в свет Вашей книги «Кавказоведение», но с содержанием познакомиться не мог по неимению ее у нас в городе.
О себе скажу, что я нахожусь в большой тревоге, ожидая с минуты на минуту увольнения со службы «без прошения». – Говорят, что князь «вспомнил» о моем существовании и выразил желание прекратить мое бытие у архивных дел. – А между тем дела эти идут довольно успешно – через месяц окончу рассмотрение Владикавказского архива, а в Ставропольском, рассмотрено до 20 тысяч дел.
В последнем архиве нашел любопытный документ о посещении Николаем I сельскохозяйственной выставки в Ставрополе в 1837 году. Прошу Вас передать мой душевный привет Жозефине Коэтановне. Глубокоуважающий и преданный Вам (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №959 Письмо №20, без даты, на 2 листах.
Многоуважаемый Евгений Густавович! Посылаю Вам 2-ю часть XII тома наших актов и найденные мною в делах Комиссии заметки А.П.Берже, назначение которых я не мог определить. Не откажите прислать оставшуюся у Вас переписку по вопросу о командировании меня на Северный Кавказ и переводе родословной ногайских князей, если Вы знаете где он теперь лежит у Вас.
До меня дошли слухи, что Вас назначают Вице-Директором Канцелярии Главнокомандующего. Если это правда, то позвольте от души поздравить Вас. – Вероятно, никто в Тифлисе не будет так искренне рад Вашему назначению, как я. – Дай Бог, чтобы этот слух, подтвердился фактически.
Лучшего выбора Сергей Алексеевич сделать не мог. Искренне уважающий Вас и преданный (подпись) Е. Фелицын.
27 Сентября.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №960 Письмо №21, без даты, на 2 листах.
Дорогой Евгений Густавович! Вчера вечером я, получил от добрейшего М.Г. Амбарданова записку, в которой он извещает меня, что князь Голицын разрешил мне отправиться на Северный Кавказ для продолжения моих занятий по рассмотрению Кубанского войскового архива, и вместе с тем изъявил свое согласие на назначение Вас временным членом нашей Комиссии. Вы поймете, конечно, как сильно обрадовало меня это приятное известие и с каким восторгом я поздравлял самого себя и нашу Комиссию с приобретением такой драгоценности, каким бесспорно являетесь Вы, дорогой Евгений Густавович для нашего учреждения! Я бесконечно рад этому и теперь вполне спокоен за успешный ход деятельности нашей Комиссии, которая могла бы в противном случае погибнуть или обратиться в ничто совершенно не соответствующее ее прямому назначению.
А.П. Наумов 23 числа назначен земским начальником Рязанской губернии, я думаю уехать отсюда на будущей неделе, если не встретится каких-либо непредвиденных препятствий и Комиссия наша поступить в Ваше полное ведение. На этих днях приготовлю для передачи Вам все материалы для XII тома и сдам Вам все имущество нашей Комиссии. – Сообщите, когда Вы можете принять Комиссию под свое покровительство и в свое распоряжение?
Всегда Ваш (подпись) Е. Фелицын.
30 Мая.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №961 Письмо №22, без даты, на 1 листе.
Многоуважаемый Евгений Густавович! Вчера я получил 2 экземпляра только что вышедшего в свет III-го тома Кубанского Сборника и один из них спешу предложить Вам. – Пользуясь случаем решаюсь напомнить Вам прежнюю свою просьбу относительно возвращения оставшихся у Вас документов по вопросу о командировании меня на Северный Кавказ и родословной ногайских князей. – К величайшему огорчению моему вопрос о командировании на Северный Кавказ до сих пор остается почему-то не разрешенным. В чем тормоз – понять не могу! Все свои надежды полагаю только на Вас. – Глубокоуважающий Вас и признательный (подпись) Е. Фелицын.
4 Октября.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №962 Письмо №23, без даты, на 1 листе.
Многоуважаемый Евгений Густавович! Посылая при этом родословную ногайских князей Ахловых прошу Вас, если возможно, поручить кому-либо из знающих людей перевести эту рукопись на русский язык, чем много обяжете искренно уважающего Вас и преданного (подпись) Е. Фелицын.
24 Апреля.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №963 Письмо №24, без даты, на 2 листах.
Дорогой Евгений Густавович! Опасаясь, что Вы можете позабыть последнюю нашу беседу по поводу того невыносимо мучительного положения, в котором нахожусь я в данное время вследствие задержки моего командирования на Северный Кавказ, считаю необходимым повторить свою просьбу. Сделайте Божескую милость не откажите пожалуйста походатайствовать за меня у Иустина Васильевича и передайте ему, что я прямо-таки умоляю его сжалиться надо мной и прислать мне возможно скорей давно ожидаемую бумагу с разрешением отправиться на Северный Кавказ.
Скажите, что я претерпеваю ужаснейшие бедствия, которые могут положительно сгубить меня. – Я оставил квартиру, переселился в гостиницу, часть своих вещей отправил во Владикавказ и теперь вот уже четвертый день сижу в номере с увязанными и приготовленными в дорогу чемоданами, не зная, что мне делать. – Не забудьте упомянуть, что все дела Комиссии я передал князю Багратион-Мухранскому, а надзор за ними и наблюдения за печатанием XII тома Вы приняли на себя по моей просьбе.
Все требования Канцелярии относительно доставления разных сведений по моему докладу исполнены мною без всяких замедлений, так что теперь решительно нет никаких видимых причин удерживать меня более в Тифлисе. – Между тем я страшно мучаюсь и буквально разоряюсь. – За три месяца пребывания в Тифлисе сделал более на 800 руб. – Пусть он войдет в мое положение и хоть немного пожалеет меня. Ведь ему стоит только приказать, чтобы бумага была написана и сегодня-же я мог-бы получить ее и отправиться в путь.
Если же командировка почему-либо состояться не может, то пусть он скажет Вам об этом прямо. – Тогда я опять найму квартиру, возвращу свои вещи и буду устраиваться на дальнейшее пребывание.
Так жить, как я живу теперь, ей Богу, невыносимо. Будьте добрый сделайте в мою пользу все, что будет зависеть от Вас. На мои просьбы, Иустин Васильевич, не обращает никакого внимания. Может быть к Вам он отнесется с большим вниманием. Искренно уважающий и преданный Вам (подпись) Е.Фелицын.
9 Июня.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №964 Письмо №25, без даты, на 2 листах. Екатеринодар, 11 Апреля.
Глубокоуважаемый Евгений Густавович! Для составления предисловия к XII тому, мне очень нужен список правительственных распоряжений, изданных во время управления Кавказским краем князя Барятинского, а также и полный его формуляр. Эти документы, вместе с другими, переданы были кн. Багратион-Мухранскому в 1897 году, но теперь в бытность мою в Тифлисе, разыскать их не могли.
Князь Александр Михайлович обещал непременно найти их и выслать мне сюда. Относительно ускорения высылки этих документов, я просил его письмом от 30 Марта, но до сих пор ничего не получаю.
Работа моя не подвигается вперед, и я не знаю теперь, что мне делать. Не можете-ли Вы помочь мне в данном случае своим воздействием на князя Ал. Михаил.? Может быть живое слово скорее побудит его выручить меня из затруднительного положения, в котором я нахожусь теперь. Книга Зисермана написана прекрасным языком и в этом отношении он мне очень нравится. Многие факты изложены настолько хорошо, что по моему мнению не требуют никаких изменений. Поэтому я полагаю широко воспользоваться книгой Зисермана помимо тех данных, какие заключаются в самых документах XII тома.
Непреодолимую трудность для меня представляет краткость изложения фактов. Питаю надежду, что Вы поможете мне в этом отношении своим умением чудно выражать самые сложные мысли в немногих, но всякому понятных словах.
Для литературных прибавлений к «Тифлисскому листку» я хотел-бы написать коротенькую статейку о сотнике Атарщикове, но в таком лишь случае, если Вы одобрите мое намерение.
Нет-ли у Вас каких-либо интересных новостей? Как идет составление алфавитного указателя к XII тому и насколько полезной оказалась наша барышня?
Жозефине Коэтановне прошу передать мой душевный привет. Искренне уважающий Вас и преданный (подпись) Е. Фелицын.
P.S. У нас страшная жара, какая бывает здесь только в Июле. –
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №965 Письмо №26, без даты, на 1 листе.
Дорогой Евгений Густавович! Посылаю набросок своего доклада и усерднейше прошу Вас исправить его по своему усмотрению. Хотелось-бы очень поскорее предоставить его Фрезе и удрать из милого Тифлиса, пока я не лишился еще последних сил к передвижению. Сегодня был в Комиссии в надежде, что Вы приведете барышню для составления описи полицейским делам. Всегда Ваш (подпись) Е. Фелицын.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №966 Письмо №27, без даты, на 2 листах.
Многоуважаемый Евгений Густавович! Мне очень надо поехать на Северный Кавказ, но Шереметев не разрешает в виду того, что Наумов в отпуске и некому будет наблюдать за печатанием XII тома актов. – Это побуждает меня вновь обратиться к Вам с усерднейшею просьбою принять на себя труды по просмотру и разрешению к печати последних корректур, которые будут присылаться к Вам на дом, не более одного раза в неделю. В Сентябре Наумов возвратиться и примет на себя эту работу. Я был бы Вам очень и очень благодарен, если бы Вы сочли возможным оказать мне свою помощь в данном случае. Ваше решение не откажите сообщить мне возможно скорее, чтобы я мог теперь-же телеграфировать Мицкевичу для доклада Главнокомандующему. Искренно уважающий Вас и преданный (подпись) Е. Фелицын.
17 Августа. Авлабар (Тбилиси), Провиантская площадь, дом Бейсуглова
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №967 Письмо №28, без даты, на 2 листах. Исполнено.
Дорогой Евгений Густавович! С большим нетерпением ожидаю возвращения от Вас своего злополучного доклада, чтобы поскорей отправить его начальству и получить право покинуть столь ненавистный мне Тифлис. Должен Вам сознаться, что денежные средства не позволяют мне оставаться здесь более 25 числа. Поездка в Тифлис вызвала у меня сверхсметный расход в 200 с лишком рублей. Вчера, подавив в себе проявление стыда, решился просить у В.А. Потто аванса в 100 р. на возвращение домой в счет будущей работы для Отдела, В.А. был настолько добр и деликатен, что не отказал помочь мне в данном случае. Заручившись материальными средствами на удаление восвояси, мне остается теперь получить только право на выезд. – Таким образом, мое спасение в Ваших руках!
Пользуясь случаем считаю нужным сообщить Вам, что по наведенным справкам в Военно-Историческом отделе оказалось около 40 планов гор. Тифлиса, из которых самый старый по времени относится к 1820 году; затем имеются 1821 г., 27, 30, 40, 48, 50, 51, 52, 53, 54, 56, 57, 58, 59, 60, 61 и 62 гг. Всегда Ваш (подпись) Е. Фелицын.
19 Марта
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №968 Письмо №29, без даты, на 2 листах. Екатеринодар, 15 Декабря.
Дорогой Евгений Густавович! Сегодня я прочитал в «Кавказе» приказ о назначении Вас членов-делопроизводителем Тифлисского губернского по крестьянским делам присутствия и спешу поздравить Вас от души с новой должностью, которая, насколько мне известно, и по размерам присвоенного ей содержания, и по классу должности, нисколько не уступает покинутой Вами должности Председателя сословно-поземельной Комиссии. – Душевно радуюсь, что столь тяготившее Вас неопределенное положение, вызванное преобразованием Вашей поземельной Комиссии, теперь отходит в область одних лишь воспоминаний и Вы вновь спокойно можете предаться любимым занятиям по разработке истории нашего края. Интересно бы очень знать в какой степени Ваше новое служебное назначение гарантируем Вас от злонамеренных покушений врагов в лице И.В. и других чиновников Канцелярии?
Я положительно не могу понять какие побуждения руководят врагов Ваших причинять Вам зло? Неужели зависть нравственного превосходства Вашего перед другими, Ваши знания и независимость, которые так резко выделяют Вас из числа других больших чиновников Кавказа?! Ведь на сколько я знаю, Вы никому не сделали зла и, напротив, всюду, где возможно, оказывали людям посильную помощь и защиту. Наконец самый род служебной деятельности ставит Вас в стороне от чиновничьих интриг; Вы держали себя вдали от правящих сфер и, следовательно, казалось-бы не могло быть никаких разумных поводов заподозрить Вас в намерении подставить ногу кому-либо из теперешних врагов Ваших?!
Принимая все это в соображение, я решительно не могу подыскать мало-мальски правдоподобных объяснений неожиданного перемещения Вас на другую должность и очень бы желал получить от Вас на этот счет какие-либо руководящие указания.
Все это время, до прочтения приказа о новом назначении Вашем, меня не покидали тревожные мысли о Вашем положении и, зная Вашу материальную необеспеченность, я душевно страдал, хорошо понимая, какие лишения должны были Вы испытывать, очутившись в положении заштатного чиновника?! Это казалось мне тем более возможным, что кланяться и просить Вы неспособны, да и вряд ли Вы сочли возможным поведать кому-либо о переживаемых Вами невзгодах!
(Вероятно, вторая часть письма утеряна).
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №969 Письмо №30, без даты, на 2 листах.
Многоуважаемый Евгений Густавович!
Искренне благодарю Вас за телеграмму и спешу предупредить, что в настоящее время в нашей Комиссии производится покраска полов и потому свидание там невозможно. Сам я уже девятый месяц лишен способности передвигаться в следствие лихорадки, и безвыходно сижу в четырех стенах своей квартиры. Таким образом, хотя мне нужно видеться с Вами, как говорится до зарезу, но, к величайшему моему огорчению я должен отказать себе в этом удовольствии и настоятельной потребности. Не смею также утруждать Вас и своею просьбою о посещении моего логовища, так как это было бы слишком бессовестным и непростительным злоупотреблением Вашею любезностью и добротой, которыми и без того всегда так широко пользовался.
Все, что я могу желать в данное время – это получения от Вас короткого и категорического решения уже известной Вас просьбы моей. Чтобы Вам лучше понятны были мотивы, побудившие меня обратиться к Вам за помощью, должен сказать, что по совету пользующего меня врача я обязан, хотя на некоторое время, переменить климат и отправиться на Северный Кавказ. Но просить об отпуске я не имею права, потому что Наумова в Тифлисе нет и он возвратится не ранее второй половины Сентября. Единственным легальным средством к осуществлению предписанной мне поездки являлась командирование на Северный Кавказ для обозрения архивов гг. Ставрополя и Екатеринодара, так как деятельность нашей Археографической Комиссии по рассмотрении архивов гор. Тифлиса, по моему крайнему разумению, в настоящее время можно считать оконченной.
Как увидите из прилагаемой переписки, документы для последнего тома актов Комиссии уже представлены в Проверочную Комиссию, и я надеюсь, что меня не заставят вновь пересматривать архивы Канцелярии Главнокомандующего и Окружного Штаба из которых я уже извлек все, что мне, казалось, заслуживающим внимания.
Было бы невыразимо грустно, если бы Проверочная Комиссия опять затормозила (бы) мою поездку на Северный Кавказ указаниями на какие-либо пропуски и пробелы в представленном материале, и я усердно прошу Вас не отказать мне в своей поддержке в случае, если бы возникло такое намерение в среде Ваших сочленов.
На мой рапорт относительно командирования на Северный Кавказ, Шереметев приказал Мицкевичу уведомить меня, что Его Высочество признает крайне необходимым, что печатание XII тома производилось под непосредственным личными моим наблюдением, в виду отсутствия Наумова, и потому поездку на Северный Кавказ не разрешил. Но я глубоко убежден, что если бы Вы изъявили согласие принять на себя наблюдение за печатанием XII тома до приезда Наумова, и я сообщил бы об этом Шереметеву, то он без всяких колебаний тотчас-же согласился-бы на удовлетворение моего желания.
И так, моя судьба в Ваших руках, многоуважаемый Евгений Густавович, и я с нетерпением буду ждать решения своей участи. Искренно уважающий Вас и преданный (подпись) Е. Фелицын.
19 Августа.
(Заметка на полях последней страницы) Прилагаемые документы по прочтении не откажите возвратить.
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №970 Письмо №31, без даты. Визитная карточка Е.Д.Фелицына с подписью на обороте.
(Лицевая сторона) Евгенiй Дмитриевiчъ Фелицынъ. Председатель Кавказской Археографической коммисiи Главноначальствующего гражданскою частью на Кавказе.
(Оборотная сторона) Дорогой Евгений Густавович! Если Вы свободны сегодня вечером и никуда не собираетесь идти, в таком случае позвольте мне явиться к Вам около 8 часов. – Я только что приехал и остановился в «Северных номерах» №6 – Е.Ф.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Институт Рукописей Грузии, фонд Ведейнабума, №1710 Письмо Е.Д.Фелицына М.Н.(Смирнову?), без даты, на 2 листах. (До 1892 года).
Милостивый Государь Михаил Николаевич! В Августе месяце настоящего года, сопутствуя Начальника Кубанкой области Генерал-Адъютанта Шереметева в его поездке по Закубанскому краю, мне пришлось побывать в дикой, труднодоступной горной местности между рр. Белой и Лабой, а также в верховьях р. Кубани и в Тебердинском ущелье.
Во время этой поездки я собрал наиболее характерные для осмотренной мною местности растения, которые с прошлою почтой отправлены к Е.Г. Вейденбауму для передачи Вам. При свидании с Вами в Тифлисе, в марте месяце этого года, Вы любезно изъявили мне согласие помочь в случае надобности в разрешении затрудняющих меня вопросов в области ботаники, с которой я знаком лишь в общих чертах. Пользуясь этим согласием, в настоящее время я позволяю себе обратиться к Вам с моей покорнейшей просьбой принять на себя труды по рассмотрении моего гербария и определении заключающихся в нем растений; при чем я бы просил Вас обозначить названия в самом гербарии над растениями, что может служить мне большим пособием при последующих ботанических экскурсиях в горах нашего края.
Красного крокуса, я не встречал, но желтых попадалось много, в особенности на Тебердинском перевале – образцы имеются в гербарии. Другая часть собранных мною растений осталась у лесничего Николаева, который ездил вместе с нами. По получении от него пошлю к Вам и эти последние растения. Будьте также добры не откажите пожалуйста по определении растений возвратить мне гербарий и, если можно, то не откажите вместе с тем прислать издания Кавказского альпийского клуба, которые меня очень интересуют, но которые я негде не могу достать.
С глубочайшим почтением и совершенною преданностью, имею честь быть Ваш покорный слуга (подпись) Е. Фелицын.
22 Октября. Г. Екатеринодар
СКАНИРОВАННЫЕ ОРИГИНАЛЫ ДОКУМЕНТОВ, КАСАЮЩИХСЯ ОФИЦИАЛЬНОЙ ПЕРЕПИСКИ Е.Д. ФЕЛИЦЫНА С РАЗЛИЧНЫМИ ЧИНОВНИКАМИ И УЧРЕЖДЕНИЯМИ. ИЗ АРХИВОВ НАЦИОНАЛЬНОГО ИСТОРИЧЕСКОГО МУЗЕЯ ГРУЗИИ И ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА КРАСНОДАРСКОГО КРАЯ:скачать здесь